Бат окей, командочка была приятнейшая, и было интересно узнать, что такое ЗФБ и с чём её едят.
Ачивочка с Люсиэлем! Которую я,
Ну и притащу сюда тексты — потому что на фикбук пока нести не хочу, а так, может кому будет интересно почитать
Название: Любить нельзя оттолкнуть
Автор: Deshi Kimsung
Бета: Алиса Хаттер
Размер: драббл, 641 слово
Пейринг/Персонажи:
Севен (Чхве Люсиель|Чхве Cэён)
/МС
, Зен (Хён Рю)
, Мери Вандервуд III
Категория: гет
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Сэён слишком ко многому оказывается не готов.
Когда это случается, Сэён оказывается не готов. Как он мог не заметить? В их общем чате уже успевает подняться кипиш, пока он без устали стучит по клавиатуре, выясняя, что произошло. Как среди них оказался незнакомец? Кто он?
Она.
Сэён смотрит на камеры видеонаблюдения, и его губы дёргаются в глупой нервной улыбке. Девушка растеряна, почти испугана, не отрывает удивленного взгляда от экрана своего смартфона и ничего не понимает. Сэён не понимает тоже. Сохранять привычную весёлость стоит ему больших усилий, особенно когда он видит, буквально слышит и чувствует, как воодушевляются Юсон и Зен. Когда замечает на экране, как она улыбается, читая их сообщения в чате. Неужели это может кому-то нравиться? Может вызывать улыбку?
Он слишком ко многому оказывается не готов. К тому, что она останется с ними — в том числе. Он чувствует себя странно: наивная, детская радость мешается внутри него с глухим тянущим беспокойством, словно в предвкушении момента, когда их хрупкий рай разобьётся вдребезги.
Она смешная и умная, ему нравится общаться с ней, пусть даже под маской Севена: шутить так нелепо и неловко для всех остальных. Он буквально представляет, как феерически Зен закатывает глаза в тот момент, когда называет их ненормальными. Они ненормальные — и им обоим на это плевать. На это плевать, в общем-то, всем, кроме Зена, все быстро привыкают и даже смиряются.
У Сэёна смириться получается с трудом: он смотрит на экран и думает, что всего этого не должно было случаться. Там она — стоит перед камерой, дурочка, которая не понимает, во что ввязалась, залезла на стул, смотрит внимательно. Как будто видит его по ту сторону объектива, проводов и сети. Взгляд серьёзный, сосредоточенный, и Сэён невольно засматривается в ответ — и сидит так перед монитором, подперев голову ладонью, чёрт знает сколько времени. Рассматривает её, пиксельную, словно ненастоящую. И совсем упускает тот момент, когда взгляд её из серьезного переходит в добрый и — ему ведь это только кажется, да? — почти ласковый; когда её губы по ту сторону экрана растягиваются в улыбке и она машет рукой, что-то ему говорит.
Сердце пропускает удар.
Он смотрит на неё такую до тех пор, пока откуда-то сверху не прилетает внушительный подзатыльник. Вандервуд стоит за его спиной, сложив руки на груди, и хмурится; взгляд недовольный, колкий. Как своеобразное напоминание о том, что он должен: себе, миру, кому-то, кто, кажется, остался в прошлом или не остался вообще.
— И за что мне вся эта возня с тобой? — недовольно фырчит Вандервуд и, легко толкая Сэёна в плечо, кивает на мониторы. — Ты работать собираешься? У нас, вообще-то, время поджимает.
А у кого оно не поджимает, думает Сэён, привычно и легко улыбаясь:
— Да ладно тебе, успеем. Лучше принеси мне чипсов.
Вандервуд хмурится и что-то ещё говорит о том, что это какое-то наказание свыше — нянчиться с огромным ребёнком, но всё-таки уходит. Сэён качает головой и возвращается к работе.
Она зовёт его Люсиелем чаще, чем Севеном, и смеётся в трубку, когда он дурачится и распевает странные песни, а ещё всегда поддерживает все его шутки. Удивляться перестаёт даже Зен. Он вообще перестаёт как-то проявлять внимание к ним, и это странно.
— Ты же нравишься ей, — говорит Зен, посмеиваясь. — Это так очевидно, но я не удивлён, что ты не заметил.
Его слова кажутся Сэёну странными, неправильными: кто он такой, чтобы нравиться? Где заканчиваются Севен и Люсиель и начинается он? Как он может кому-то нравиться, если не нравится даже себе?
Пока он думает над этим, успевает произойти слишком многое. Всех их окончательно выбивает из колеи, и вот...
Они в одной комнате. Он обидел её, наговорил всякого в попытках держать на расстоянии, в страхе, что с ней случится что-то, чего он себе никогда не простит, а теперь она, расстроенная заснула, и во сне кажется такой мягкой и безмятежной. Сэён не знает, в кои-то веки не знает, каким должен быть следующий шаг. С компьютерами ему всё-таки намного легче, чем с людьми.
Он пишет Зену:
Что же мне делать?
Тот пусть и не сразу, но отвечает:
Любить нельзя оттолкнуть. Подумай, поставь запятую.
И не забудь сохраниться.
Она.
Сэён смотрит на камеры видеонаблюдения, и его губы дёргаются в глупой нервной улыбке. Девушка растеряна, почти испугана, не отрывает удивленного взгляда от экрана своего смартфона и ничего не понимает. Сэён не понимает тоже. Сохранять привычную весёлость стоит ему больших усилий, особенно когда он видит, буквально слышит и чувствует, как воодушевляются Юсон и Зен. Когда замечает на экране, как она улыбается, читая их сообщения в чате. Неужели это может кому-то нравиться? Может вызывать улыбку?
Он слишком ко многому оказывается не готов. К тому, что она останется с ними — в том числе. Он чувствует себя странно: наивная, детская радость мешается внутри него с глухим тянущим беспокойством, словно в предвкушении момента, когда их хрупкий рай разобьётся вдребезги.
Она смешная и умная, ему нравится общаться с ней, пусть даже под маской Севена: шутить так нелепо и неловко для всех остальных. Он буквально представляет, как феерически Зен закатывает глаза в тот момент, когда называет их ненормальными. Они ненормальные — и им обоим на это плевать. На это плевать, в общем-то, всем, кроме Зена, все быстро привыкают и даже смиряются.
У Сэёна смириться получается с трудом: он смотрит на экран и думает, что всего этого не должно было случаться. Там она — стоит перед камерой, дурочка, которая не понимает, во что ввязалась, залезла на стул, смотрит внимательно. Как будто видит его по ту сторону объектива, проводов и сети. Взгляд серьёзный, сосредоточенный, и Сэён невольно засматривается в ответ — и сидит так перед монитором, подперев голову ладонью, чёрт знает сколько времени. Рассматривает её, пиксельную, словно ненастоящую. И совсем упускает тот момент, когда взгляд её из серьезного переходит в добрый и — ему ведь это только кажется, да? — почти ласковый; когда её губы по ту сторону экрана растягиваются в улыбке и она машет рукой, что-то ему говорит.
Сердце пропускает удар.
Он смотрит на неё такую до тех пор, пока откуда-то сверху не прилетает внушительный подзатыльник. Вандервуд стоит за его спиной, сложив руки на груди, и хмурится; взгляд недовольный, колкий. Как своеобразное напоминание о том, что он должен: себе, миру, кому-то, кто, кажется, остался в прошлом или не остался вообще.
— И за что мне вся эта возня с тобой? — недовольно фырчит Вандервуд и, легко толкая Сэёна в плечо, кивает на мониторы. — Ты работать собираешься? У нас, вообще-то, время поджимает.
А у кого оно не поджимает, думает Сэён, привычно и легко улыбаясь:
— Да ладно тебе, успеем. Лучше принеси мне чипсов.
Вандервуд хмурится и что-то ещё говорит о том, что это какое-то наказание свыше — нянчиться с огромным ребёнком, но всё-таки уходит. Сэён качает головой и возвращается к работе.
Она зовёт его Люсиелем чаще, чем Севеном, и смеётся в трубку, когда он дурачится и распевает странные песни, а ещё всегда поддерживает все его шутки. Удивляться перестаёт даже Зен. Он вообще перестаёт как-то проявлять внимание к ним, и это странно.
— Ты же нравишься ей, — говорит Зен, посмеиваясь. — Это так очевидно, но я не удивлён, что ты не заметил.
Его слова кажутся Сэёну странными, неправильными: кто он такой, чтобы нравиться? Где заканчиваются Севен и Люсиель и начинается он? Как он может кому-то нравиться, если не нравится даже себе?
Пока он думает над этим, успевает произойти слишком многое. Всех их окончательно выбивает из колеи, и вот...
Они в одной комнате. Он обидел её, наговорил всякого в попытках держать на расстоянии, в страхе, что с ней случится что-то, чего он себе никогда не простит, а теперь она, расстроенная заснула, и во сне кажется такой мягкой и безмятежной. Сэён не знает, в кои-то веки не знает, каким должен быть следующий шаг. С компьютерами ему всё-таки намного легче, чем с людьми.
Он пишет Зену:
Что же мне делать?
Тот пусть и не сразу, но отвечает:
Любить нельзя оттолкнуть. Подумай, поставь запятую.
И не забудь сохраниться.
Название: Забота
Автор: Deshi Kimsung
Бета: Алиса Хаттер
Размер: драббл, 553 слова
Пейринг/Персонажи:
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Севен странный — и забота у него странная тоже.
Автор: Deshi Kimsung
Бета: Алиса Хаттер
Размер: драббл, 553 слова
Пейринг/Персонажи:
Зен (Хён Рю)
, Севен (Чхве Люсиель|Чхве Cэён)
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Севен странный — и забота у него странная тоже.
Зен: Севен, что это.
Зен: Объясни мне
Зен: Севен?!
Зен вздыхает и падает на кровать, зарываясь лицом в подушку. По-хорошему, надо бы заставить себя порепетировать, на носу выступления, а он — вот он, лежит на кровати в полном упадке сил, а всё из-за Севена, чёрт бы его побрал.
707: Лолол
707: Где ты это нашёл?
“Ненавижу тебя”, — меланхолично думает Зен, пытаясь удушить мобильный подушкой и надеясь, что Севен это почувствует. Они давно знакомы и так хорошо знают друг друга, что по малейшей реакции нетрудно догадаться: виновник происходящего — действительно Севен. Зен снова вздыхает и, выбравшись из кровати, идёт на кухню, чтобы достать из холодильника банку пива. Не то чтобы это спасёт ситуацию, но так она определённо станет на капельку проще.
Зен: Фанатка сегодня пришла на моё выступление с этим плакатом.
707: Лолол
Зен: Это не смешно.
Зен: Эта фотография была только у тебя!
707: Вообще-то, она была у всех лолол
Подавиться пивом, облить им джинсы, перечитать сообщение, перерыть все ящики в поисках полотенца, попытаться оттереть пиво, понять всю безнадёжность затеи, пойти переодеваться. Если бы не Севен, это мог бы быть такой хороший день...
707: Я скинул её Юсону, а потом он показал её Чжумину. Ну, я скинул им с Чжехи её тоже. А Чжумин отправил Ви.
707: А, ещё она есть в Интернете!
707: Лолол
707: Я думаю, она скачала её из Интернета. Ты же не считаешь, что я знаю всех твоих фанаток, чтобы лично скидывать им фотки?
Подавиться снова, на всякий случай оставить банку в покое.
Зен накрывает лицо ладонью и сидит в таком состоянии долгих две минуты. Потом, наконец, спрашивает у Севена, откуда же в сети могло взяться фото с их старой закрытой вечеринки, на которую Чжумин притащил свой комок шерсти по имени Елизавета III и в какой-то момент вручил это пушистое чудовище Зену, отговорившись тем, что Севену и Юсону он не доверяет, а Чжехи опять слишком занята. О том, что Чжехи специально сбегает от него и его кошки куда подальше, Чжумину, как обычно, не сказали, а Зен в итоге остался с Елизаветой III на добрых пять минут, за которые у него успело зачесаться всё тело, раскраснеться нос и он начал чихать как ненормальный — на кошку и вообще на всех вокруг. Севен, конечно, такое зрелище без внимания оставить не мог и, прежде чем начать приставать с просьбами отдать ему драгоценную Элли, всю эту картину сфотографировал. И смеялся потом ещё месяца два. А теперь это фото гуляет по сети, и кого винить, если не Севена?
707: Что значит откуда
707: Из аккаунта в Триптере, конечно
Зен: ЧТО
707: Бот в Триптере
707: Я создал его, чтобы поднять твою популярность, он постит твои фотографии и выступления, ты что, не знал?
Зен: Ч Т О
Дружить с Севеном себе дороже: мало того, что его порой просто невозможно понять, причём по разным причинам — то он лепит свои дурацкие несуществующие словечки и странные шутки везде и всюду, то начинает говорить о космосе и компьютерных технологиях, и в такие моменты Зен думает, что лучше бы он шутил. Севен странный. Находит смешным чужую аллергию или чужие увлечения — вечно смеётся над тем, что Чжехи его, Зена, фанатка. Как с ним таким дружить-то?
Зен: Ну и зачем ты его создал?
707: Потому что я забочусь о тебе!~~
Он странный человек и странный друг. Странный, но хороший. По-своему заботливый.
Зен невольно улыбается и обещает себе вернуться к этому разговору. Как-нибудь в другой раз.
Зен: Объясни мне
Зен: Севен?!
Зен вздыхает и падает на кровать, зарываясь лицом в подушку. По-хорошему, надо бы заставить себя порепетировать, на носу выступления, а он — вот он, лежит на кровати в полном упадке сил, а всё из-за Севена, чёрт бы его побрал.
707: Лолол
707: Где ты это нашёл?
“Ненавижу тебя”, — меланхолично думает Зен, пытаясь удушить мобильный подушкой и надеясь, что Севен это почувствует. Они давно знакомы и так хорошо знают друг друга, что по малейшей реакции нетрудно догадаться: виновник происходящего — действительно Севен. Зен снова вздыхает и, выбравшись из кровати, идёт на кухню, чтобы достать из холодильника банку пива. Не то чтобы это спасёт ситуацию, но так она определённо станет на капельку проще.
Зен: Фанатка сегодня пришла на моё выступление с этим плакатом.
707: Лолол
Зен: Это не смешно.
Зен: Эта фотография была только у тебя!
707: Вообще-то, она была у всех лолол
Подавиться пивом, облить им джинсы, перечитать сообщение, перерыть все ящики в поисках полотенца, попытаться оттереть пиво, понять всю безнадёжность затеи, пойти переодеваться. Если бы не Севен, это мог бы быть такой хороший день...
707: Я скинул её Юсону, а потом он показал её Чжумину. Ну, я скинул им с Чжехи её тоже. А Чжумин отправил Ви.
707: А, ещё она есть в Интернете!
707: Лолол
707: Я думаю, она скачала её из Интернета. Ты же не считаешь, что я знаю всех твоих фанаток, чтобы лично скидывать им фотки?
Подавиться снова, на всякий случай оставить банку в покое.
Зен накрывает лицо ладонью и сидит в таком состоянии долгих две минуты. Потом, наконец, спрашивает у Севена, откуда же в сети могло взяться фото с их старой закрытой вечеринки, на которую Чжумин притащил свой комок шерсти по имени Елизавета III и в какой-то момент вручил это пушистое чудовище Зену, отговорившись тем, что Севену и Юсону он не доверяет, а Чжехи опять слишком занята. О том, что Чжехи специально сбегает от него и его кошки куда подальше, Чжумину, как обычно, не сказали, а Зен в итоге остался с Елизаветой III на добрых пять минут, за которые у него успело зачесаться всё тело, раскраснеться нос и он начал чихать как ненормальный — на кошку и вообще на всех вокруг. Севен, конечно, такое зрелище без внимания оставить не мог и, прежде чем начать приставать с просьбами отдать ему драгоценную Элли, всю эту картину сфотографировал. И смеялся потом ещё месяца два. А теперь это фото гуляет по сети, и кого винить, если не Севена?
707: Что значит откуда
707: Из аккаунта в Триптере, конечно
Зен: ЧТО
707: Бот в Триптере
707: Я создал его, чтобы поднять твою популярность, он постит твои фотографии и выступления, ты что, не знал?
Зен: Ч Т О
Дружить с Севеном себе дороже: мало того, что его порой просто невозможно понять, причём по разным причинам — то он лепит свои дурацкие несуществующие словечки и странные шутки везде и всюду, то начинает говорить о космосе и компьютерных технологиях, и в такие моменты Зен думает, что лучше бы он шутил. Севен странный. Находит смешным чужую аллергию или чужие увлечения — вечно смеётся над тем, что Чжехи его, Зена, фанатка. Как с ним таким дружить-то?
Зен: Ну и зачем ты его создал?
707: Потому что я забочусь о тебе!~~
Он странный человек и странный друг. Странный, но хороший. По-своему заботливый.
Зен невольно улыбается и обещает себе вернуться к этому разговору. Как-нибудь в другой раз.